Дмитрий Мельник

10 лет (вместо рецензии)

Метод анализа, впрочем, представляется сомнительным. Eсли не ограничиваться сравнением двух альбомов, а сравнивать проекты вообще, то "Гиперборея", взятая за рефентную точку гребенщиковского творчества, является альбомом наименее подходящим как минимум по двум причинам: во-первых, она скроена в основном из доисторического материала, а во-вторых, материал этот, даже "прочтенный" и сыгранный заново, ни в коей мере не характеризует Аквариум середины 90х, ни по духу, ни по букве. Более того, попытка сделать это, если копнуть глубже, приведет к результатам, никак несовместимым с большей частью идей, во многом разумных, развиваемых Штепой в статье. Для более предсказуемого Гребенщикова на тот момент куда характернее был, например, "Навигатор".

Кроме того, подход автора основан на анализе устройства мифов, что само по себе не далеко уходит от традиций западной журналистики, сводящейся к разложению творчества по векторам источников влияний и техническим нюансам до кучи. Задача, впрочем, стоит действительно не простая - за обоими персонажами тянется невероятной длины цепи художественных, культурных и исторических ассоциаций и легенд, никоим образом не помогающих анализировать явление "здесь и сейчас".

Случилось же так, что спустя десяток лет ГО и Аквариум выпустили новые альбомы почти одновременно, и те и другие в новом составе, на новом витке... вот только чего?

"Мы помним, как всё начиналось". Старорежимные времена и солнчный соцреализм. Продвинутая публика бегает за дисками Саймона с Гарфанкелем, Дип Пёрпл и Пинк Флойд, ливерпульская четверка является универсальной точкой отсчета, корнем дерева рок-культуры и ее же генетическим кодом. У нарождающейся отечественной поп-культуры нет иного пути, нежели протопать по ухоженной дороге из желтого кирпича. "Битлз. Теперь и на русском". На этом фоне ранний Аквариум, с опытами конца 70х, реггей, дабом, кельтами, и просто радостной ахинеей, пропущенными через рефлексирующее сознание лунного партизана эпохи НТР, представлялся чем-то на грани откровения и безумия. Гребенщиков вырос не на пустом месте - те же Саймон, Гарфанкель, Битлз, но прочитанные и переосмысленные в отечественных культурных эквивалентах, вместо тупых калек, которыми грешило почти все тогдашнее окружение. Ну и личная харизма лидера проекта, конечно. Но кроме форм и личной харизмы лидера было что-то еще.

“Дракон приземлился на поле,
Поздно считать, что ты спишь…”

"...Сквозь пластмассу и жесть
Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья,
Там где мы склонны видеть столбы..."

"Наши руки привыкли к пластмассе,
Наши руки устали держать серебро..."

Это первый отход в отечественной музыке от асоциальной эстетики в банальном ее понимании ("пиво-бабы-флэт-джинса"). Вместо того чтобы "дубасить" и тупо игнорировать неудобную реальность, ранний Аквариум показывал сквозь "пластмассу и жесть" последней вещи трансцендентные, волшебных драконов на полях обыденности, вкладывал в руки слушателей Серебро. Через полтора десятка лет подобным образом будут глядеть сквозь известку рыбьяковские ифриты.

Пластмасса и жесть, впрочем, вскоре взяли свое:

"…Мы знаем, каково с серебром,
Посмотрим, каково с кислотой." (1991)

Небесный элемент был заменен химическим соединением. Эта замена де-факто оказалась программной. Деэволюция Аквариума впрочем, шла незаметно, поскольку, теряя связь с тонкими мирами по ту сторону жести, пластмассы, и зеркального стекла, Гребенщиков оставался непревзойденным мастером игры в слова. Рассматривая его творчество с точки зрения постмодерниста, т.е. оценивая исключительно качество фактуры, нельзя не отметить, что в порожденной им же несметной когорте "русского рока" Гребенщиков лидирует с большим отрывом, что и объясняет неиссякаемые толпы на концертах и тиражи альбомов. Однако есть и для червя сомнения лазейка. Послушайте его последний альбом "Zoom Zoom Zoom" (2005) и, скажем, "День Серебра" (1985) один за другим, и несмотря на схожесть форм, - а в музыкальном отношении недавний альбом это откат к формам середины-конца 80х, стaнeт заметно одно фундаментальное различие. Героями 80х были драконы, звездные войны, святые. Героями нынешними являются обыденные персонажи. Не драконы прилетают к нам сквозь трещины в обветшалой реальности, а китайцы и матросы пытаются пролезть в эти трещины в обратном направлении, дабы всё там растаможить. Любовь через USB, экспансия обыденного по отношению к сакральному и метафизическому, несмотря на всё тот же диковинный коктейль из того и другого. Коктейль этот потрясяюще устойчив, вне зависимости от смены составов и имиджа, и вполне самодостаточен. В каждой чаше есть яд, вот мы и дождались. В мифологической оболочке гребенщиковского творчества контекст заменен мифом, а БГ стал настоящим королем постмодерна. Иногда нет-нет, да и сверкнет алмаз откровения, но в династии зеркал кто может сказать где отражение, а где прообраз?

Если обратить взгляд на другую планету, то окажется, что поводов для сравнения ранних Летова и БГ, наверное, будет поболее, чем для такого же 10 лет назад, разве что методы радикально различались.

Существо летовской доктрины описал Сергей Гурьев в одной из своих статей:

Сибирский андерграунд рубежа 80 - 90-х гг<…>Устами своего лидера Егора Летова он учил людей видеть в жизни океан дерьма и безысходности, в глубине которого мерцают волшебные просветы любви и правды. Фанаты Летова учились протирать их, как дырки, своим коллективным отчаянно-стоическим взглядом.

Дело, конечно, не в эпатаже и бранном слове, в конце концов и то и другое сохраняют свое качество в рамках определенной культурной традиции. В конце концов, были же "Сектор Газа". Летов шел дальше, к вне-культурным опытам, измененным состояниям сознания. Показательно, что фантастические номера "Прыг-Скок" и "Русское Поле Экспериментов" интересны только в оригинальных, студийных вариантах, когда записанный звук был частью спиритического опыта. Послушайте для сравнения вариант "Прыг-Скока" на концертной "Свободе" (2001), когда в финале композиции звучит:

"В аккурат всё сбудется... Ну, и так далее".

Это не разговор с Духами, а декламация текста, заученного к уроку литeрaтуры.

Для проекта, которым либеральная журналистика, и особенно доморощенная безмозглая антифашистская братия ("антифа", которая не в состоянии понять ничего, не изложенного досконально разжеванным открытым текстом, а поэтому не способная существовать за пределами доминантного дискурса и являщаяся самыми настоящими охранителями и фельдфебелями) любит попугать обывателя, в текстах ГО удивительно мало ссылок на политическую символику (таких песен за всю историю проекта наберется с десяток), едва ли больше, чем у того же Гребенщикова. Революция Егора Летова лежала в совершенно иных плоскостях, и несмотря на отчуждение части фэнов, не переросших "Всё идет по плану", экзистенциальное движение, связанное с "сибирским панком" и ГО в частности, почти не потеряло своего кинетического момента в середине 90х.

Гребенщиков никого никуда не зовет; культ Луны, о котором говорит в статье Штепа, созерцателен, а множество фанатов Аквариума представляет собой огромную клумбу. Напротив, солнечная эстетика Летова предполагала движение. Именно это движение вынесло, и продолжает тащить бронепоезд Гражданской Обороны в тот момент, когда пары уже иссякли. Этим объясняются неослабевающие поиски и глубинные ныряния за Смыслом тогда, когда от паровоза осталась одна оболочка.

Сообщение состоит из текста и контекста, т.е. информация содержится не только "что сказано", но "кем, когда, и как". И если то, что делает Аквариум - это постмодерн, донимирование текста над контекстом, то как назвать противоположную ситуацию с Летовым, где как бы контекст доминирует над текстом?

Ситуация эта совершенно четко проявилась с последним опусом Гражданской Обороны "Реанимация". Теоретически, материал к "Реанимации" и "Долгой Счастливой Жизни" писался одновременно, и разделен на два альбома концептуально, хотя я не удивлюсь, если "Реанимация" окажется чем-то вроде b-sides and outtakes. Наиболее чудовищен "Беспонтовый пирожок" с куском анекдота про поручика Ржевского, слышанного мной еще в 80х, невыносимо банальный и бессмысленный. Борьба со здравым смыслом или намалеванное на бумаге пугало? Следом идет "Крепчаем" с цитатой из Ницше, увиденной мной впервые в титрах к Коннану-Варвару (1982). Кого цитирует Егор - Ницше или Коннана-Варвара? В контексте этой цитаты название песни выглядит просто похабно. Это не экзистенциализм, дорогие мои. Это уже из разряда духовной пидарасии. Шевчук опозорился с убийстенно убогим проектом "Попса", являющимся форменным надругательством над словестностью и сводящимся к клановым разборкам между цехом "попсы" и цехом "рока", что, в принципе, одно и то же, поскольку попсовость определяется не прикидом или жужанием гитар, а способом существования и коммуникации с окружающим миром, а здесь Шевчук ничем не отличается от Пугачевой (в середине 90х были "Театр ДДТ" и "Театр Аллы Пугачевой", кстати). Небесный революционер Егор Летов так или иначе затронул тему того, что "льется в уши" и и что "крутят" аж в двух номерах. Манинскую кавер-версию в первой части я сознательно пропустил мимо ушей, но содержание второй части уже начинает формировать статистику и игнорировать его архитрудно. Добро пожаловать на землю.

В творчестве Аквариума фактура полностью растворила автора - за потоком сменяющих имиджей, бород, "концепций", составов, не видно абсолютно ничего - перманентный круговорот рецикркулируемых аллюзий на предыдущую инкарнацию по всей видимости, самоподдерживается. В ситуации с ГО личность Летова играет ключевую роль, публика ходит "на Егора", и факт авторства архиважен, то есть ситуация прямо противоположна ситуации с Аквариумом. Неизвестно куда приведет эта круговерть "инь-яней", но ничего хорошего на горизонте не просматривается. Оба проекта для русского рока архетипичны, и возможно, что крах обеих доктрин потянет за собой большую часть сцены вместе с представлениями о "мессианстве" русского рока и воспоминаниями о том, каково было с серебром, оставив на поверхности дезориентированный шлак, похожий на то, что из себя представляет западная эстрада.

Похоже, впереди у нас опять необитаемое время.